----Холмы
Он опустился перед входом в пещеру. Сложил крылья, пытаясь поплотнее прижать левое к телу. Вход в пещеру был довольно узкий и крылатому непросто пройти внутрь. Интересно, какого черта они выбрали эту  крысиную нору в качестве Пещеры лекаря? Ну, разве что рассчитывали, что из нее уже никто не выйдет. Прислушавшись к движению за спиной, Саймон определил, что Марах все еще следует за ним. Дожидаться, пока единорог подойдет пегас не стал, а сразу направился внутрь.
Цокот копыт по камню гулко отдавался от стен пещеры. Внутри было подозрительно тихо. Прислушавшись к мыслям находящихся здесь, Пепел ускорил шаг. Еще немного и он вышел в просторный зал. Потолок  был довольно низко, но голову наклонять не приходилось и на том спасибо. В центре  зала сгрудились около двух десятков кобылиц. Жеребята жались к матерям и с ужасом глядели куда-то влево. Саймон перевел взгляд туда, но тени надежно скрывали напугавшее малышню. Пепел не мог видеть в темноте, но легко догадался, что же там находится. Не доглядел, все-таки…
Когда он вошел, все кобылицы сразу повернули головы в сторону входа. Что тут началось! Галдеж их, наверное, мог поднять из могилы мертвеца. Саймон недовольно поморщился. Нет более шумных  и пугливых существ, чем самки.
-Молчать,- его холодный голос молотом обрушился на разум паникерш.
Они затихли сразу, пугливо пятясь к стене. Их отпрыски в отчаянии пытались спрятаться за ноги матерей. В пещере снова воцарила тишина. Только горько  всхлипывал кто-то в темном углу. Саймон удовлетворенно фыркнул. Хорошо, что он не допустил сюда жеребцов, иначе успокоить всех было бы намного сложнее.
Утиной походкой он двинулся к источнику шума. Услышав его шаги, белоснежный пегас подняла залитую слезами морду. Она уставилась на него, словно Пепел был Дарком, готовым разорвать ее дитятко. Авгур перевел взгляд на жеребенка. Дышит, хоть и с трудом. Разум его походил на угасающий уголек, но огонек еще теплился. Значит, пламя можно раздуть.
- Шиан, отойди,- тихо и нежно.- Ему еще можно помочь. Но ты должна не мешать. Отойди.
Ему пришлось повторить это трижды, пока в затуманенных горем глазах матери он не увидел проблеск понимания.
-Отойди.
Пегас с трудом встала на ноги и, покачиваясь, направилась к остальным. В ее мыслях он прочел недоверие. Она  знала, Пеплу наплевать на жизнь ее жеребенка. Но она цеплялась за любую, даже призрачную возможность спасти сына.
- Ты права,- услышала она.- Жизнь одного, ничто по сравнению с жизнь целого рода. Тебе повезло, что сегодня правила изменились.
Шиан вздрогнула, но Саймон уже отвернулся. Он смотрел на больного жеребенка, ожидая, когда появится Марах.

Когда Марах  вошел в пещеру, кобылицы уже отошли от шока и вновь начали переговариваться между собой. Пока это был тихий шепот, Саймон не обращал внимания. Но с появлением единорога матери загомонили в полный голос. Пепел не стал их останавливать. Пусть новоприбывший почувствует атмосферу. Всегда проще решится на действия, когда понимаешь, чем грозит бездействие.
Шиан преградила путь  Махану. Не нарочно, конечно. Сейчас испуганная мать мало что понимала, просто попала под ноги. Единорог даже не стал гнать ее - просто отодвинул с дороги и пошел к жеребенку. Что ж  Саймону тоже следует отойти, здесь он уже ничего не решает. Тем временем лекарь отчаянно пытался сосредоточится. Голосом он обладал зычным и громким, только Праудов было уже не остановить.
Шиан по привычке побрела к остальным. От нее отшатнулись, как от прокаженной. Кто-то встал на дыбы и начал беспорядочно метаться по пещере. Кто-то ринулся к выходу, сбивая на ходу чужих жеребят. Паника. Индиго  протянул это слово, словно пытаясь почувствовать его вкус. Успокаивать их сейчас, взывая к разуму бесполезно. Самки и так привыкли слышать сердцем. Сейчас поможет только страх перед чем-то более жутким, чем смерть чужого жеребенка. Например, смерть своего чада. Ну, хоть за что-то можно уцепится в их обезумевшем разуме. Его голос раздался в мыслях у каждой, перекрывая хаос образов. Сильный и холодный, он резал учащенно бьющиеся сердца. « Уже поздно…И твой тоже болен… Не спастись бегством» Эти слова он впечатывал раскаленным железом. И самки утихали, дергаясь обессилено, как мухи в паутине. Полной тишины он не добился, но громкий рокот голосов, многократно отраженный от стен перешел в беспомощный шелест.
- Я сделал, что мог. Твоя очередь,- обратился он к Мараху.
Отвернувшись от единорога, авгур направился к кобылицам. Те вновь сгрудились в центре, затравленно озираясь. Телепатов среди нет, лекарей тоже. Интересно, отчего в этом году ни одна единорожка не озаботилась продолжением рода? Тоже можно сказать и об Индиго. Праудов без жеребят Саймон сюда не направил, справедливо полагая, что взрослые могут справятся сами. Среди них достаточно сильных лекарей – единорогов. Да и хорошо, что здесь нет читающих мысли. Его обман был бы легко открыт и паника продолжилась.
Он легко пробежался по взбудораженным мыслям Праудов. Выявил еще троих заболевших, позвал их. Матери подтолкнули мордами своих детенышей и тоже было отправились в след, но остановились, поймав холодный взгляд авгура.
-Не до вас.
Пепел в сопровождении зараженных жеребят приблизился к Мараху. Не на столько, чтобы мешать. Малыши испуганно озирались на кобыл, но вернутся к ним не осмеливались.

Услышав свое имя, он вздрогнул. Медленно прикрыл глаза, словно отстраняясь от окружающего мира. Условная защита, но за долгие годы так убеждаешь себя, что и действительно начинает действовать. Он не следил за сознанием единорога. Отчего? Может желая сэкономит и без того потраченные силы, а может считал, что не имеет права вмешиваться в таинство, которое творил Марах. Пепел лишь время от времени касался  разума слепца, желая, убедится, что все в порядке.
Изменения возникли, словно из неоткуда. По чужому разуму прошла рябь, будто он погружался под воду. Да, действительно уходит. Махан сейчас более всего походил на огромный золотистый цветок с тонкими, как иголка лепестками. Нет, это золотые лучи. Они возникают из самой сердцевины, то удлиняясь, то вновь исчезая. Саймон попытался коснутся их и сразу отдернулся, обожженный. А, понятно, они приняли его за эту проклятую хворь и попытались уничтожить. Ну, что ж, не хочется, а надо.
Впервые за долгие, долгие годы он раскрылся, соединяясь с разумом единорога. Все познания, все, когда либо увиденное открывалась Мараху…Не все. То, что было с Саймоном до того, как он стал Пеплом укрылось, словно за каменной стеной. Этого единорогу знать вовсе не обязательно. Лепестки обняли пегаса, помедлили, будто решаясь и…
- Я здесь.
Золото. Он чуть не ослеп. Стремительно проваливался в чужое сознание, сливаясь с ним. Это было опасно, но Индиго и не собирался становиться частью  Махана. Убедившись, что лепестки крепко укоренились в его разуме, Пепел рванул назад. Он представил себя тянущим лекаря за хвост из проруби. Это помогло. Что ни говори, а образы значительно улучшают понимание. Саймону стало весело, но он тут же одернул себя. Ведь теперь Марах  – в его сознании и пегас своим поведением может очень помешать.
Есть, теперь он прочно связал уплывающего куда-то единорога с реальностью. Может делать, что хочет, никуда его не утащит. Но сложно, так сложно сохранить свою самость, не позволить соскользнуть в чужую душу. Саймон видел глазами слепца, мыслил его категориями и в тоже время оставался собой.
-Надеюсь, ты затягивать не будешь. Надолго меня не хватит.
Но и Махан держался на пределе. Он не осилит еще троих. А ждать, пока лекарь отдохнет нельзя, болезнь распространится дальше.
Этого делать не стоит, Пепел знал. Подобное грозит безумием. Но если сможет? Пусть будет так. Саймон оторвал часть лепестков от себя и перекинул их на жеребят. Теперь, если Махан справится с одним, его сила вылечит и других. Другое дело, Пепел ослабил связь, и единорог может вновь потянуть его за собой.
- Проходной двор!- выругался он. Действительно,  через пегаса золото Мараха катилось, подобно волнам к сознанию жеребят. Выстоять и не утонуть сложно, и Саймон начал чувствовать, как рвутся нити, связывавшие его тело с душой. Пять минут – пришла неожиданно холодная мысль - еще пять минут и ты умрешь.

Когда авгур почувствовал, что Марах возвращается, он совершенно ослабил связь, оставив лишь пару лепестков. Но сознания жеребят все еще были соединены  с разумом пегаса. После погружения Махана поддержание подобной связи казалось Пеплу не тяжелее птичьего пуха.
Лекарь понял природу болезни, пусть и ценой жизни жеребенка. Если разобраться, не такая уж огромная плата. И пусть Шиан сейчас истерически визжала и рвалась к мертвому сыну. Марах сможет спасти других и беду предотвратит. Если сможет.
- Увидите ее, - бросил Пепел. Другие кобылица с ужасом и одновременно надеждой ждали, когда он к ним обратится. Его услышали и сразу исполнили. Не смотря на негодование Шиан, ее потихоньку стали оттеснять к выходу. Когда безутешную мать вывели из зала, кто-то из матушек заболевших трех жеребят обратился к нему.
- А вашим чадам может еще повезти. Если они так же смелы, как их отцы.
Саймон еще раз осмотрел остальных малышей. Теперь он не сомневался, что пропустил кого-то, не заметил зачатков хвори.
-Остальные свободны.
Кобылы непонимающе воззрели на авгура, ведь недавно он говорил, что все детеныши больны. Саймон демонстративно ухмыльнулся. Да, улыбочка более походила на оскал. Похоже, Прауды решили, что он совсем ума лишился, и поспешили ретироваться. Остались  только матери больных. Они все так же стояли в центре и, не шевелясь, ожидали решения. К лекарю они не лезли, не гомонили и вообще напоминали статуи. Леший с ними, пусть остаются.
Индиго подошел к  Махану. Жеребята обреченно поплелись за ним. Никогда в жизни они не осмелились приблизится к трупу. Отвращение и страх читались в их глазах. Но все же больше отвращение. Не безнадежны. Слепой единорог неплохо справился. Во всяком случае, не вылечит, как хоть добьет. Опять таки, сил на погружение Махану тратить не нужно, Пепел, связанный с сознанием жеребят послужит мостом. Только вот каково будет пегасу?  Сегодняшний день Саймон точно запомнит надолго.
Пегас перевел взгляд на труп. Быстро легко коснулся мертвого сознания, желая убедится в правоте своих доводов. Симптомы все также не те, от Пожирателей так быстро и внезапно не умирают. Заразился и два дня жуткой агонии тебе обеспечено. И нет разницы между взрослыми и детьми. Тут же зараза явно предпочитает молодежь. Понятно от чего, у юных больше страхов. Вот малыши сейчас смотрят на недавнего друга по играм и их аж колотит. У Саймона смерть вообще эмоций не вызывала. Сравнил, тоже мне!

Лекарь ослаб настолько, что ели смог удержатся на ногах. Мараху нужен отдых, который Саймон  ему позволить не мог. Единорог повернул голову к жеребятам и те в ужасе попятились назад. Пегас раскрыл крыло, перекрывая им путь к отступлению. Кто-то постарше поднял мордочку, взглянув не авгура, словно в поисках поддержки, но натолкнулся лишь на холодный взгляд мутных черных глаз. Зараза в их головках оживилась и активнее принялась за свою губительную работу. Махана стоит поторопить, или результат будет тот же, что и с первым пациентом.
- Ты сможешь сейчас вновь приступить к лечению?
Определить это самому Пеплу никогда не удавалось. Его царство – разум, а не таинственная душа, которая иногда может подарить столько энергии. Потом только диву даешься, когда «в чем только душа держится» начинает рогом класть виверну.
- В этот раз будет легче. Я стану мостом, тебе лишь надо действовать быстро.
У входа в пещеру начали общаться на повышенных тонах. Кого это там нелегкая принесла? А, горемычный отец прискакал разбираться. Плохо. Пепел, конечно, сможет его угомонить, но для этого требуется покинуть эту милую компанию. Сам Марах не справится, а значит, вернувшись, авгур рискует застать еще трех трупов. Вот тогда панику уже  невозможно предотвратить. Проклятый Ансеп, почему я должен выполнять твою работу! Где это сказано, что авгур обязан заботиться о неразумном стаде? Пепел раздраженно хлестнул себя по бокам длиннющим хвостом.
Может минут пятнадцать у него в запасе есть, пока остальные кобылицы будут удерживать жеребца. Саймон  заставил себя  успокоится. Если еще он начнет бурно проявлять чувства…
- Действовать как можно быстрее.
Матери  стали нервно притопывать на месте, словно уловив настроение пегаса.
- Я могу что-нибудь сделать? – спросила одна из них.
- Пожалуй, сможешь. Альта нельзя сюда впускать.
Кобылица тороплива кивнула. Понятливая. Ее копыта уже бойко стучали по направлению к выходу. К мыслям Пепел прислушиваться не стал. Страх потери отпрыска заставит ее  приложить все сила к выполнению его просьбы. Не стоит сомневаться в старательности напуганной матери.

Не нужна помощь? Ну, что ж, если рассчитывает на свои собственный силы, Саймон  навязываться не станет. Покинув сознания жеребят, Индиго испытал некоторое облегчение. Ему уже надоело внимать хаосу образов. Мысли молодых, наивные и красочные только усугубляли головную боль. Она вернулась, родная, громко постучавшись в вески и, не спрашивая разрешения, вошла. Пепел что есть силы зажмурился в слабой попытке выкинуть не прошеную гостью вон, но быстро сдался. Она и так дала ему много времени и теперь и не думала отступать.
Саймон заковылял к выходу. Лекарь прав, у пегаса достаточно других дел, требующих немедленного вмешательства. Вот Альт к примеру. В их задиристый диалог с Марахом авгур вступать не стал. Ему не требовалось что-то кому-то доказывать. К нему могут прислушаться, доверят главенство в трудной ситуации и сразу забудут, как только беда исчезнет. Устраивало ли это Пепла? Вполне.
Ржание становилось все громче. Вход заслоняли чьи-то крупы. Так, кобылица стоят насмерть. Его пропустили, не без труда подавшись в стороны, и Пепел оказался морда к морде с бушующим жеребцом. Интересно, а чего он ожидал, что авгур будет лить слезы и петь похоронные гимны? Да, похоже, именно этого. Если бы Альт видел в глазах Пепла хоть каплю сострадания, он повел бы себя иначе. Отец не понимал, как его горе не может затронуть всех, встретить абсолютно спокойный и равнодушный взгляд ему было не под силу. Индиго окатила волна такой жгучей ненависти, что на миг показалось, внутри все закипит. Альт бросился на коротышку – прауда и…
Бесчувственный голос  громыхнул в его голове, начисто выметая другие мысли. Жеребец совсем по-детски взвизгнул и завалился на бок. Кобылицы в недоумении взирали на лежащего без движения жеребца. Еще один мертвец?- словно вопрошали их взгляды.
-Нет, он без сознания. Очнется, очнется, надеюсь не скоро.
Пепел развернулся и снова вошел в пещеру. Он слишком устал, чтобы устраивать диспут с охваченным  горем отцом. Поэтому избрал другой путь, более легкий и, как не странно, требующий меньших затрат энергии. Что желает любое существо, когда его душу разрывает на части горе? Правильно, уйти. Не думать, не чувствовать сосущей пустоты внутри. Отключится. Слабость, а Пепел научился очень хорошо их различать. И бить по больным местам, когда требуется. Вот и сейчас отравленный потерей мозг, желающий покоя и темноты, не выдержал его грубого вмешательства и канул в забвение. Судя по тяжести переживаний, надолго. А то, что хилый пегас смог одним взглядом уложить здоровенного жеребца, послужит хорошим примером для других ретивых отцов. Истинную причину поймут только телепаты, но они достаточно мудры, чтобы скрыть подлую правду.

Вообще, это неплохо. неплохо размяться время от времени, тряхнуть стариной и мчаться золотыми полями, слыша посвист ветра и видя чудесных птиц. можно, в конце концов, впасть в счастливую зависимость и перемещаться так, от одного сознания к другому, а то и вовсе научившись попадать в этот рай по собственной воле.
Марах не хотел. Он уже ничего не хотел: развалившись сугробом посреди каменной пещеры, не слыша ни жеребцового храпения, ни мощи Пепла, ни восклицаний кобыл, он просто лежал. Процокала мимо ещё одна кобыла, улеглась в углу; заржал в ужасе чей-то отец, и наперерез ему бросилась пара взбалмошных мамочек. Жеребёнок за его спиной дышал ровно, без присвиста, и милый не ощущал над ним давящей тяжести: малыш выздоровел. Как бы теперь ещё остальных вылечить, - думалось между тем Мараху. - Да так, чтобы не копаться в разуме каждого.
- Он... жив, - просипел Марах надеясь, что его услышат. - Жить будет, болеть этой дрянью - нет.
Жеребец переборол себя и поднялся; мало кто смотрел на него, только те, кому не досталось местечка возле Пепла, потому единорог относительно спокойно, без смешков и удивления, размял затёкшие ноги, скупой рысью меряя круги.  В голове же крутились и крутились мысли, бегали, как их хозяева - по кругу: Это не болезнь?.. или страх нынче в прямом смысле слова отравляет малышей? боги, почему именно мне довелось с этим столкнуться, почему зимой, а не летом... Леом он мог бы попросить у солнца помощи, и рог, полупрозрачный, сотканный из солнечных лучей, прикоснулся бы ко всякому заражённому и высек из него болезнь.
Напряжение воли - и конь обращается к напарнику мысленно:
- Пепел, теперь думать надо, - хмуро произнёс Марах. - Что за дрянь, как её лечить?.. и, главное, откуда она взялась? Ты же понимаешь, что мы не сможем...
Мысль, простая и вонкая, как струя ручья, пронзила сознание; от её холода сделалось смурно и прохладно, пробежали горячие мурашки.
- Ты же понимаешь, что мы не может подходить так к каждому? - он чуть помолчал, обдумывая эту странную мысль и продолжил, страстно подбирая слова: - Есть наверняка что-то, способное излечить всех разом. Молитва, вода, священное место или...
А вот от нового озарения старого жеребца бросило в жар, и он подобно малолетке рванулся к Пеплу, растолкал всех его окруживших и вперился слепыми глазами ему куда-то в область правого уха.
- В Священной роще обитает Единорог... настоящий, вечный, он-то знает...

Рим внимательно наблюдала за тем что происходит ,ей не было интересно просто хотелось понять что происходит почему тут так много больных жеребят и где лекари осматривая пещеру кобыла увидела двух жеребцов . Наверное это и есть лекари ,но почему они просто стоят? Кобыла не стала бы вмешиваться даже если бы тут на кону была бы её жизнь ,но здесь на кону б стояло будущее клана и одно из отцов этого будущего в ужасе заржал .Праудка  посмотрела в сторону жеребёнка ,тот ровно дышал и было ощущение что он просто спит. Хм …да так она и есть так какого  этот жеребец так ужасается? подтверждению этого стали слова белого единорога. - Он... жив, - просипел Марах надеясь, что его услышат. - Жить будет, болеть этой дрянью - нет. :Наврятле его услышал кто-то кроме меня . дальше что-то произошло ,и единорог как малолетка понесся к своему напарнику распихивая всех  кто стоял рядом .Когда же он добрался до него то произнёс . - В Священной роще обитает Единорог... настоящий, вечный, он-то знает...  кобылка когда-то слышала об  этом единороге ,но где вспомнить не могла. Рим бросила взгляд на прауда к которому обращался единорог, похоже тот немного подустал за время пребывания в этом месте, но похоже он не подавался усталости и произнес - Ты знаешь это место? Знать о том где живёт вечный, наверно такое редко можно встретить. Рим удивилась собственным мыслям. откуда она знала об этом вечном единороге?