Брр-Килайя помотала головой. Она  заметила что глаза фестралки уже не пустые,как были когда она нападала:
Прости меня. Прости... У Килайи медленно но верно полезли глаза из орбит.Что с ней такое?Она вздохнула и тут заметила Джангу
Ай!Да что же это со мной!Джанга ты как,нормально?Она подбежала к ней.Стала осматривать.Ой мамочки родные...Индиго...только они болеют падучей так часто..........Ой ой ну прикидыватся кустиком бесполезно.Килайя придирчиво осматривала Джангу,но ничего не нашлаТак и есть..Повезло же мне наткнутся на Индиго...Лазоревый тоже беспокоился за судьбу Джанги.Опасность сближает.

Отредактировано Килайя (Суббота, 5 февраля, 2011г. 18:24)

Прости меня. Прости... - чуть слышно прошептала Тень, и Рудо не совсем понял, кому эти слова были адресованы.
Кобыла двинулась к Джанге, и жеребец сделал невольное движение, чтобы последовать за ней, но вовремя остановился и сделал вид, что эти неловкие шаги объясняются его беспокойством за Судью.
- Ай!Да что же это со мной!Джанга ты как,нормально? - подоспела пегая, и Рудольф задумчиво посмотрел на нее, раздумывая, друг она или враг.
Да и вообще, где он находится, в кругу врагов или друзей? Судью он практически не знает, она довольно холодна и, пожалуй, равнодушна к нему. Пегая - эмоциональная, пожалуй, не злая, но резкая и дерзкая, что раздражало Рудо. Тень - милая, красивая, женственная, но... Дикая. Непредсказуемая. Вдруг он чем-нибудь случайно ее заденет, и она бросится на него? Рудо знал, что не посмеет тронуть ее, даже если она вцепится ему в глотку. Он, пожалуй, так и простоит без действий, пока она не убьет его. Бежать - глупо, это удел трусов. Защищаться - невозможно, об этом нет и речи. Уклоняться - не сможет же он делать это вечно!
Жеребец слишком углубился в свои мысли, когда судья на снегу очнулась. Она вскочила, ударив склонившуюся над нею Тень головой.
- Эй, потише! Все в порядке! - крикнул он, сорвавшись с места и поспешно присоединившись к остальным.
Ему не хотелось, чтобы Тень вызвала гнев Судьи или наоборот, потому что в любом случае это будет иметь плачевный результат.

>>Развалины Комбината

Пересмешник летел высоко в небе, и на шкуре остывала первая изморозь. Соколиные крылья не позволяли своему хозяину свободно парить как, допустим, тому же орлу или очаровательной Фабелле, чей запах ветер доносил из-за спины. Поначалу возбуждённый близостью и возможностью показать себя жеребчик обогнал свою спутницу, и теперь летел чуть впереди, остервенело размахивая крыльями и щуря слезящиеся глаза.
- Сокол мой был со мною, - бормотал себе под нос Смех. - Мне клёкот его заменял молитвы...
Под левым крылом блестела река - могучий, полноводный Горхон, который где-то далеко впереди упирался в стену леса Теабаль. Сейчас под лучами, под первыми, робкими лучами восходящего солнца Горхон искрился и переливался, точно жидкое серебро, а его поверхность испещрили многочисленные островки и тени проснувшихся уже речных чаек и прочих птиц. Пересмешник мог сейчас спикировать и поймать пастью тёплое, трепещущее тело чайки, а потом в течение нескольких часов ощущать на языке горячую, хмельную кровь, но не стал. Рядом - кобылка, которой он обещал охоту и еду, и, конечно же, покровительство, а подобные выходки с пикированием и чайками могли показаться глупыми и недостойными настоящего жеребца.
Занималось свежее, умытое утро, и вместе с диском солнца на небосклоне, в душе жеребчика поднималось ликование. Он перестал взмахивать крыльями и отдал себя на волю ветра. Позади летела прекраснейшая из кобыл этого мира, на глазах рождался новый день, возвещая о продолжении жизни, и этот новый день обещал множество чудес и открытий, удач и радостей.
- Как давно я здесь не-е-е был, - затянул он залихватскую, но грустную и восторженно-красивую песню, едва поравнявшись с Фабеллой. - Упаду на траву, гляну в ясное небо, - с этими словами он извернулся и заглянул в огромные, под вуалью ресниц, глаза, - и пойму, что живу-у-у...
Последнюю ноту он протянул, красиво уйдя в пике. Горхон чуть изгибался, едва заметно, но Пересмешнику этого было достаточно, чтобы узнать место: заливные луга, на которых всегда пасутся и олени, и зайцы, и прочая еда.

Отредактировано Пересмешник (Воскресенье, 19 июня, 2011г. 01:48)

Пересмешник мягко опустился на землю, и копыта, пока что цельные, не разделённые на пару когтей, полностью увязли в жирной, благодатной почве, а сам жеребчик по самую грудь скрылся в высоких травах. Метёлки трав лезли в глаза, и Пересмешник то и дело смаргивал, аккуратно раздвигая стебли шеей, а распускающиеся цветы ласково, почти по-матерински гладили его по орошённым не испарившейся ещё росой бокам. Если в небе Пересмешник порядочно подмёрз, да и ветер выбил из него остатки тепла, то на земле он ощутил себя намного уверенней и, что самое главное, ему стало, наконец, тепло. Первым делом он хорошенько встряхнулся, вытянув крылья и опустив голову к земле; полевые травы рядом с ним заволновались подобно морю, а откуда-то снизу вылетели мелкие насекомые. Летели они тяжело, сталкиваясь друг с другом, цепляясь крыльями за верхушки соцветий и кружась в воздухе. Жеребчик интереса ради дунул на них,и вся стая тут же исчезла там, откуда и появилась.
Жеребчик обернулся и только хотел хотел позвать Фабеллу, как учуял посторонний запах. Нет, это, к счастью, был не Джек и не какая-нибудь хищная страшная тварь, от которой пришлось бы улепётывать на всех парах. Ветер донёс удивительно приятный и нежный аромат молодого оленя. Предположительно самки, сочной и юной, но Пересмешник не чувствовал стада рядом. Ловушка? - подумал он настороженно, пригибая голову и оглядываясь по сторонам. При дневном свете зрение у него становилось ни к чёрту и потому ему приходилось полагаться только на шестое чувство, догадки и нюх.
В этот раз мозг работать отказался, вырабатывая совершенно обыкновенные варианты вроде того, что тёлочка получила травму и отстала от стада или её же она уже повстречалась с хищниками раньше Пересмешника, и те отогнали её от родного гнезда. Всякое может случиться, а тут такое сочное, молодое мясцо... ммм... только безумец откажется.
Пересмешник развернулся и волчьей рысью, пригибаясь к земле, потрусил к Фабелле. Трава при этом не шевелилась почти совсем, точно в ней ползала всего лишь змея или бегала мышь.
- Фаб, - быстро обратился он к ней. - Там - едва.
С этими словами он всё так же аккуратно вытянул крыло в сторону центра луговины.
- Странная едва, но всё равно лучше, чем ничего.
В этот момент он был собран и сосредоточен, хоть в груди его и клокотало предчувствие предстоящей схватки не на жизнь а на смерть, крови и долгой, изнуряющей погони, или единственного стремительного рывка, или удара из засады, как любят делать рыси.

Пересмешник уже дважды успел пожалеть о том, что в качестве охотничьих угодий выбрал именно открытое пространство, и на это у него было целых две причины и куча побочных. Во-первых, в высокой, до основания шеи, траве он не смог бы и при всём желании показать себя Фабелле, но и сам жеребчик мало что видел у своей потенциальной любимой, кроме мокрой от росы гривы и горящих глаз. Если подумать, то глаза и стоили-то больше. А во-вторых, ему, как гибкому ловкому к'ярду, который имеет так много общего с хищными кошками, сложно догонять добычу. Он привык залечь или засесть где-нибудь у оленьей тропы и поджидать жертву, чтобы потом одним стремительным ударом прокусить ей артерию. Здесь так не пройдёт - придётся проявлять чудеса скорости.
Жеребчик стрелой помчался за Фабеллой, но безнадёжно отставал. Хоть распавшиеся на когти копыта и обеспечивали хорошее сцепление с землёй, и плёнка, которая опускалась на глаза во время полёта, отводила удары "метёлок", но привыкшие к прыжкам ноги никак не желали нагонять ни добычу, ни кобылу. Пересмешник пытался убедить себя, что красно-чёрное чудо на самом деле не за оленем гонится, а убегает от жеребца - весенний гон наступил, как-никак. Эта мысль продержалась не долее половины минуты, поскольку потом ровное поле превратилось в какое-то адилище, изрытое кротовьими норками.
Олениха, задрав короткий белый хвост, прыжками мчалась по луговине, бросаясь из стороны в сторону. Такая прыть разожгла в душе Смеха алчущий крови огонь, как бы это пафосно не звучало, и заставила его прибавить ходу. Вот только возникла одна проблема: мощное тело Фабеллы и её распахнутые крылья совершенно мешали не только обзору, но и бегу вообще. Пришлось уповать на случай, и случай этот не примянул случиться.
Сначала стало тихо. За собственным сбивчивым дыханием и треском разрываемых трав жеребчик не сразу расслышал тишины, а когда понял, что что-то не так, стало уже поздно. Хоть Горхон и остался за спиной в паре километров, хоть и была эта местность пустынна - стада выходят покормиться только к середине дня, а до этого стараются избегать луговины - но именно сюда летели неопасные с виду мотыльки.
В нескольких метрах над рекой плыло облако, нутро которого разрывали хаотичные вспышки - это мотыльки, чей хитиновый покров вызывающе блестит на солнце, метались из стороны в сторону. А Горхон бурлил и кипел, как от высокой температуры, и всё потому, что его воды были полны таких же хитиновых тел, какие уже свернули на луг, по которому неслись Пересмешник и Фабелла.