Вступление,
которое должно ввести читателя в курс дела и кратко рассказать о мире Дэрпрайда.

В год 6391 от Сотворения Солнца, в весенний месяц май, или в год 1500 от появления человека, разразилась гроза. Гроза как гроза: с молниями, вспышками, с обугленными деревьями и треском, от которого закладывает уши. Но именно в ту ночь, прозванную позднее Коллапсом, случилось то, что должно случиться. Животные, повинуясь инстинктам, прятались в норы, застывали вне досягаемости грозы, люди, ругаясь, закрыли за собой двери сельских домов и пластиковые окна высоток. Но где было им знать, что земля давно уже устала и от ядерных катастроф, и от грязи, и от злобы, и от халатности: та ночь стала последней, которую цари природы встретили в своём двуногом обличии.

Потом была гроза. Тучи на небе закручивались чёрными вихрями, всполохи багрового и серебристого огня плясали в глазах тех, кого ужас выгнал из-под земли, из домов на улицы и в поля. Грандиозное светопредставление, по воспоминаниям многих, шло долго: всё время, от заката и до заката бушевали грозы и ливни; другие же, числом не меньшим, чем первые, утверждали, что буря пролетела в один миг, уложилась в короткую вспышку молнии. Так это или не так - неизвестно, равно как и неизвестно, что произошло со всей Землёй на самом деле.

Глава первая,
из которой становится ясно, что Переписчик всего лишь реставрирует и доносит до читателя мудрость Безымянного Летописца, а так же можно почерпнуть крайне интересные сведения о годах, предшествующих Коллапсу.

Итак, всё, что вы прочитали до, было кратким вступлением, предысторией. А теперь давайте же окунёмся в историю нового, неизведанного мира!

Для начала стоит отметить, что летописец, чьи материалы мы используем, не указывает ни событий, ни лиц, имевших место в иных частях света после Коллапса, кроме как на крупном острове к западу от центра людской цивилизации. Потому мы не можем знать, что творится на иных континентах и землях и будем рассказывать лишь о том самом "крупном острове", который после той ночи стал "маленьким материком" - о Дэрпрайде.

До Коллапса Дэрпрайд звался по-людски безвкусно - Аграрно-промышленный комплекс, чьи постройки расположились точнёхонько в долине реки Горхон. Со временем он исчерпал себя, пришёл в упадок и запустение, правительство приняло решение посносить все здания и вывезти машины, а появившиеся стойматериалы пустить на "государственные нужды". Как же, все ресурсы исчерпали, так теперь хоть старые перерабатывай...

В общем, Комплекс перешёл в мягкие лапы животных, был опутан корнями деревьев и трав, пророс грибницами и неповторимым духом Природы. Уничтожающая волна Коллапса не дошла до этих мест, хоть и здесь полыхали вспышки, горела земля и умирали звери: кто от молнии, кто от ужаса, а кто и захлебнулся, задохнулся под скальными обломками. Вместо гнева неба Комплексу досталась благодать нового времени, если, конечно, все муки, кровь, страхи, унижения можно назвать именно так. Животные изменились. Страшно изменились; тонконогая газель скрестилась с лесным волком и породила халхита, орлы и хищные кошки создали грифонов, подвижные пальцы и разум последнего десятка людей Комплекса распределился между существами, и если лемурянам досталась ловкость и подвижность лап-рук, то лошадям - разум.

Глава вторая,
в которой рассказываются ужасы Коллапса и его последствия.

Здесь в доверенных мне летописях можно заметить многие неточности, штрихи, кляксы. Большая часть текста зачёркнута, что неудивительно: автор пытался донести до читателя некую пространную мысль, которую крайне сложно собрать и из осколков того, что удалось разобрать на бумаге. Летописец пытается разобраться, почему разум получили именно лошади - эти животные, которые не только на землях Комплекса не встречались, но и на других континентах существовали разве что на материках. Почему они, а не могучие туры, добродушные медведи, стайные волки, гордые орлы? Скромный переписчик посмеет предположить, что именно потому эти грациозные, понятливые создания удостоились чести обладать настоящим, рациональным разумом, что только они и достаточно крупны, чтобы дать отпор врагу, и миролюбивы, и лишены алчности или жестоких инстинктов. Потому ли?.. Не знаю.

Но факт остаётся фактом: крылатые кони стали господствовать над просторами земли и неба, и не стало им равных ни в остроте ума, ни в силе.

Тайной остаётся и то, как именно Коллапс выбирал лошадей, которым суждено было переродиться. Одни стали так называемыми Праудами - гордыми конями-одиночками, нежными и ласковыми одновременно. Их появление было предсказуемо, ведь ещё люди в эпоху своего развития ткали гобелены с изображениями волшебных созданий: если на полотне можно было увидеть и единорогов, и пегасов, и их помеси; можно было прикоснуться к шёлковой шкуре, то здесь и сейчас - вы их видите. Пока я писал эти строки - ох, тишь благостного леса Теабаль! - мимо прожужжала малютка-фэйри, а где-то в чаще по-бычьему заревел бородатый единорог.

Другие же почернели, как от огня, обросли клокастой шкурой и шипами, и по небу их ветер нёс на перепончатых, нетопыриных крыльях. За ними закрепилась слава тёмных, мрачных созданий, известных так же как Дарки. Таких тварей не могло вообразить даже гораздое на фантазии человечество! Словно пародия на мутации Коллапса, затаился в кустарнике десмод - полуконь-полунетопырь, в небесах кувыркается легкокрылый дагипп, а по руинам старого города бесшумно передвигается по-кошачьи пластичная, лёгкая на шагу фигура.

Такие непохожие на первый взгляд, и Дарки, и Прауды оказываются добрыми приятелями, ведь ни чёрный, ни белый цвет не могут отразить всю палитру красок живого, дышащего существа. А ещё они связаны общей напастью: Коллапс поделил жизни на три неравные части. Хронологически под эту напасть попали те, кто родился до грозы, после неё и, что самое интересное, во время Коллапса. Жители Дэрпрайда назвали первых Инферналами, что значит "мёртвые, бездушные, оживлённые", вторым досталось простенькое имя Гекса, что раньше переводилось как "восемь" (но ведь чем восьмёрка - не знак бесконечности?), а счастливчики, родившиеся точнёхонько ночью, стали звучно прозываться Индиго. Для них я, Переписчик, позднее отведу более почётное место, дабы и носители этих прозвищ, и читатели смогли насладиться волшебными образами.

Глава третья,
которая даёт читателю краткий и неполный обзор достославных событий, произошедших в период с 1505 до 1515 годов, а так же раскрывает глаза на особенности местной политики и схожести её с человеческим жизнеустройством.

Так очнулись лошади утром, а кто и вечером второго мая, и поразились переменам. Нет, не удивились они ни трупам, ни пепелищам, ни чёрным от золы озёрам, но поразились сами себе. Хилые стали могучими, старики словно помолодели, новорожденные жеребята в первый же день радовали матерей и отцов поразительными знаниями - если только было кого радовать.

Кто не потерял рассудка, отправился на поиски родных и близких, кто-то изо всех сил сопротивлялся жажде крови, а некоторые сразу, не дожидаясь отпора, вцепились в глотки беззащитным Праудам... Но могучие единороги, в свою очередь, крушили черепа слабосильным к'ярдам и разбрасывали, как котят, дагиппов, а те звали на помощь огненных найтмаров... Так первая неделя нового мира стала кровавой купелью. Лошади сразу поняли, в чём дело, и, повинуясь инстинкту, сбились в табуны. Но как назвать группу оскаленных, ощеренных тварей? Табун - слишком миролюбиво, и потому старики вспомнили другое слово - клан. С тех пор два клана, Дарков и Праудов, поселились на разных берегах реки Горхон. Прауды обосновались между Драконовыми горами и лесом Теабаль, на обширных плодородных пастбищах к западу от Горхона, а Дарки отхватили кусок земли между лесом и пустыней. Причём последняя образовалась не без помощи неких буйных найтмаров.

Здесь в летописи идёт повторение о том, как и почему враждовали два непримиримых клана, что неудивительно: вражда эта переросла в нечто большее, чем неприязнь и страх перед непонятным, непохожим на тебя самого существом. На землях Дарков и Праудов появились вожаки, страстные, горячие натуры. Именно они воздвигли иерархию, раздали лошадям роли, как в театре, и, как в театре же, они обязаны были их идеально отыгрывать: разведчики хоронились на границах и посылали птиц с сообщениями о подозрительных противниках в "тыл", охотники отлавливали непрошенных гостей и приносили пищу кобылицам и жеребятам в трудные месяцы. Иерархические пирамиды ширились, грубели, каменели, как свежий бетон, и все были довольны таким положением дел: Вожаки обеспечивали и защиту, и прокорм, и уверенность в завтрашнем дне. Прошу простить мою неловкость, но именно здесь надобно посвятить читателя в тайны интриг, которые плелись под сенью лесов Теабаля, в воздухе, в горах, и на земле.

Прекрасная звезда Востока - Люцифер, Вожак Дарков, в прошлой жизни - элегантный арабский жеребец, он унаследовал от этой породы лёгкость и элегантность как мыслях, так и в действиях. Хрупкий и болезненный с виду, он отличался харизматичностью, острым умом и почти сразу сумел убедить Дарков в том, что инстинкты хищника не надо подавлять. Пусть молодёжь тешится, убивает, хвалится своими подвигами - но все Дарки обладают неприкосновенностью. Только Вожак или глава семьи может наказать лихого молодца.

В противовес ему с Запада пришёл немолодой Пресвитер. Без горячности и страстности он начал объединение разрозненных племён Праудов, которые, как известно, отличаются непокорностью и гордостью. Старику удалось; где угрозами, где мольбами и просьбами, но он добился своего: отныне все Прауды жили в Подгорной долине, а Пресвитер с ближайшими советниками отгородил себе область гор, где позднее нашли небезызвестные Янтарные палаты. С тех пор старика не видели, но слышали его волю: не нападать, не проявлять агрессии, не вгрызаться друг другу в глотки по поводу и без повода и, что самое главное, не проводить дуэлей. А по границам стали рыскать разведывательные отряды - отряды сторожей и карателей...

Десять лет длилось это немое противостояние, пока первым не скончался старик Пресвитер. Говорят, что его убили - высшие представители совета будто бы видели кровавую пену на губах старца, но это всего лишь слухи. Едва прознав об этом, Люцифер отправился на шикарную, роскошную охоту - на самих халхитов, хозяев степей. И самый молодой, самый никчёмный по меркам этих созданий юнец поднял Вожака Дарков на рога. Так закончилась Декада - время правления и единения. Имена Пресвитера и Люцифера до сих пор тайком произносят, а помнящие блаженное время правления старики превозносят обоих Вожаков и надеются, что когда-нибудь над кланами встанет бессмертный, бесстрастный, разумный, справедливый и благородный Вождь.

Кланы вновь раскололись, но привитые нормы поведения так прочно въелись в кровь и плоть лошадей, что они сохранили обычаи. Дарки уважительно относятся к старшим и не трогают "своих", но не прочь покуралесить на чужих территориях, устроив кровавую баню. Прауды не покидают Подгорную долину и всё ждут нового правителя, чей голос будет лететь над вольными просторами из Янтарных палат.

Глава четвёртая,
повествующая об устройстве жизни Дарков и Праудов.

Немудрено, что старики с тоской вспоминают время Декады, ведь до неё царил хаос, а после появились уж вовсе невиданные порядки. Теперь и юная, молочно-белая кобылица спокойно гуляет вместе с клыкастым жеребцом, а кланы, некогда дружные, составлявшие единое целое, внезапно распались, и никому уже не нужен ни правитель Янтарных палат, ни яркая звезда Востока. Теперь все рвутся к запретному плоду, который, как известно, незабываемо сладок, и внезапно оказалось, что Дарки совсем не те кровожадные твари, какими их мнили советники, а Прауды ни капельки не похожи на вспыльчивых упрямцев. Чёрное перемешалось с белым и стало серым; немудрено, что изредка на лугах возле реки Горхон можно встретить мать-одиночку со странным жеребёнком, словно унаследовавшим по равной части отличительных черт и Дарков, и Праудов.

Как бы идиллически это не звучало, но до сих пор сохранились почти что варварские обычаи. Такую мать-одиночку обидеть может каждый, а какой Прауд стерпит попранную гордость клана? И ни один Дарк не откажется от мягкого, сочного мяса юнца. До сих пор каждый, кто дорос до возраста стригуна, в три года должен пройти испытание на годность. Сумел - станешь своим, будет тебе и почёт, и уважение; провалился - туда тебе и дорога, тем более, что проигравших никто и никогда не видел.

Какие гадкие, страшные истории идут дальше, но я всего лишь Переписчик и должен повиноваться воле Летописца,поведать вам всё. Без утайки.

Этот страшный обычай появился зимой 1501го года, когда лошади, ещё не привыкшие к своим новым шкурам и возможностям, едва не вымерли от голода. Прауды не в состоянии были отыскать съедобные травы, поскольку Коллапс, кажется, изменил сами законы природы - зимующая под снегом осока стала ядовитой (по словам Елоша, так травы защищают себя от всяких прожорливых лошадей), а Дарки понятия не имели, куда ушли стада оленей. Итак, начался голод. Выжить достойны были лишь те, кто сумеет приспособиться, ощутить мир Дэрпрайда и не умереть по неосторожности или от слабосильности. Так начались испытания; по началу они были общими для всех: и для стариков, и для маток, и для матёрых коней - но во время Декады всё изменилось. Первым об Испытании заговорил Люцифер.

Из воспоминаний сына Люцифера:

"Храм Подземного Огня вырос передо мной внезапно, чёрный, обугленный. Каменные плиты его холла, некогда украшенные мозаикой и стеклянными вставками, сплавился в единую массу. Вопреки ожиданиям, в Храме бело всего лишь тепло, а не удушающе жарко, как мне казалось сперва.
Храм как храм. Оплавленные стены, скалящиеся подтёками стекла горгульи, желобы под высокими, арочными окнами, уходящий в небо свод крыши - и бездонная пустота впереди. Так оно и было: стоило мне свернуть в один из боковых коридоров, как взгляду открылась ошеломляющая и величественная картина. Сколько хватало глаз, вниз уходила дыра с гладкими, покрытыми сажей краями. А там, на неимоверной глубине, ревело и плескалось нечто, что я видел лишь единожды в жизни - в жерле извергающегося вулкана на родине Дарков. Но то, что лежало перед моими ногами, было во много раз опаснее, ведь от кратера я могу улететь в любой миг, а здесь только камень да потолочный свод.
Люцифер выбирал место тщательно, со вкусом. Ведь Его сын просто обязан доказать, что он достоин носить гордое имя Дарка.
На стометровой глубине виднелся распадок. Наверняка чуть выше над ним смыкаются своды стен и он становится пещерой - это-то мне и надо было проверить. Я спикировал, но в этот миг проснулось оно.
Гул сотряс основание Храма, и я с содроганием подумал, что эти стены, эта вылизанная огнём каменная порода есть не что иное как фундамент здания - фундамент, опускающийся к самому жерлу спящего вулкана. А гул нарастал; вываливались из гнёзд камушки и целые булыжники, в морду полыхнуло жаром; именно таким, какой я представлял поначалу. Распадок летел на меня, как безумный, а мне парализовало от страха крылья: подо мной, на глубине едва ли не в километр, поднималась огромная, жёлто-оранжевая волна. Даже на таком расстоянии у меня закружилась голова - что поделать, и у наследников есть свои слабости.
Распадок-то оказался непростой... Карниз под ним загибался, как лепесток, и между ним и стеной оставалась едва различимая с высоты щёлка. Но вполне достаточная для лошади, и юный жеребец устремился туда. Миг, мгновение... ободрал шкуру, ну да ничего, как мне тогда казалось (а теперь гляньте на плечо - один сплошной шрам), грохнулся на грудь, но вдруг меня подхватило и понесло... именно так, господин Летописец! Только потом я понял, что за карнизом было огромное множество то ли гальки, то ли песка, то ли просто мелких камешков - они меня и потащили, как по ледяной горке, ещё ниже, ещё глубже.
А потом потерял сознание.
Очнулся я не в темноте, не в лаве - отнюдь нет. Вокруг был Подземный уровень Храма, который я, к сожалению, не смогу описать. Это великолепие, эта скупая роскошь запомнятся на всю жизнь! (пр. Переписчика: сын Люцифера, Коган, умрёт через год от колик) Эти галереи, ходы-переходы, лабиринты и озёра кристально-чистой, ледяной воды!.. <...>"

Здесь я почту за честь прекратить повествование от лица многоуважаемого Когана, поскольку дальше идут подробности, которые могут помочь юным Даркам справиться с обрядом посвящения и существенно облегчат тот путь, который проделал сын звезды Востока. Едва об Испытании прознал Пресвитер, как повелел дочери, юной нежной Флике, отправляться в Таинственную рощу. Но кобылица пошла не одна: на благородной спине удобно устроился бескрылый, похожий на белку, теабаль. Ловкий лилипут, в случае того, о чём говорить было не принято, должен был вернуться к Пресвитеру и рассказать всё без утайки. К сожалению, Летописцу не удалось записать этот рассказ, но вы можете расспросить о происходящем в Роще у белоснежной кобылицы из клана Прауд по имени Ангел.

С тех пор Испытание стало обязательным для всех лошадей, каким исполнилось три года - возраст, в котором приходят опыт и желание жить не напропалую, а с целью. Так, Дарки отправляются в Храм подземного огня, чтобы - язык мой враг мой! - сорвать в его огнедышащих недрах алый цветок, а Праудам предстоит испытать свой разум в Роще.

Летопись не окончена...