-----Сквозная дорога
Осень быстро бежала не разбирая дороги. Пейзажи стремительно менялись. Тело малышки переполнилось страхом. казалось она бежала быстрее ветра. Если бы у неё были крылья она взметнулась бы в небо и летела и летела... Но увы крыльев не было. И вот копыта уже не чувствуют травы. Под ними только камень.Что же я делаю! Я бегу по горе и скоро упаду в пропасть! Надо остановиться!-моментально пронеслась мысль в голове кобылки. Оказывается Осень уже далеко от Священной горы, но те рисунки никак не выходили из её головы.Может мне померещилось?-подумала Сень. Только после нескольких минут она оглянулась. Кобылка стояла на самом краю перевала.Хух! Кажется мне повезло! Но что обозначали те рисунки? Осень терялась в догадках.Думаю надо пойти к Мараху и спросить у него. К такому заключению пришла Осень. Сень наклонила голову и стала слушать. В голове у малышки послышался голос.-На какой вопрос ответить?-произнёс голос.Скажи мне, где Марах?-мысленно спросила Сень у голоса.-Он пошёл...(голос очень много чего ответил и мне лень писать это)-дальше продолжал голос.Разговор продолжался где-то десять минут. Потом Осень подняла голову и медленно пошла, потом перешла на рысь и отправилась к Мараху.
Тропический ручеёк-----

Отредактировано Осень (Понедельник, 1 августа, 2011г. 03:58)

И чего меня сюда понесло? – эта мысль посетила головы сразу трех молодых самок, и возможно, одновременно. Грифоны не подозревали, что не так давно этот вопрос мучил одну слегка съехавшую с катушек кобылку. Они, к слову, о Праудах думали меньше всего. Девочки хотели кушать, но сил в такую жару лететь на охоту в леса или поля у них не было, так что пришлось обшаривать склоны гор на наличие мелких грызущих существ, но они слегка отклонились от курса и теперь перед ними простирались пустые пологие стены, жить на которых могли разве что лишайники. Возможно, самочки обрадовались бы и этому, но никак не могли отыскать хоть один бурый кустик.
И именно в тот момент, когда жизнь казалась грифонам столь же скучнои и, вдобавок, несправедливой, раздалось лошадиное ржание. Смысл воплей дамам был понятен и очень оскорбил самолюбие этих гордых горных жителей . Самая младшая из «девочек» что-то завопила в ответ, что-то про полоумных кобыл ( да, давно не оригинально), но товарки быстро ее одернули. Зачем пугать того, кто вскоре станет пищей? Младшая была с ними не согласна и даже привела аргументы, что тот, кто так смело ругается, врят ли удивиться и напугается, что на его зов откликнулись. И это было разумно. Но старшие давно не верили в сумасшедших лошадей, по доброте душевной готовых покормить собою грифонов. Определить, где находится лошадка, труда не составило и вот три быстрые тени мелькнули над перевалом. Дамы выбрали тактику обычных стервятников, решив покружиться над добычей прежде, чем атаковать. Может, лошадь больна, раз так смело нарывается на «тесный контакт». Травиться в такую жару никому не хотелось. Но нет, пятнистая кобылка-пегас выглядела более-менее съедобной. Правда пыльной и взлохмаченной, но для хищников это так, мелочи жизни. Не станут же они ждать, когда добыча соизволит помыться в ручье?
И вот кто-то из троих не выдержал. Только что стройный хоровод и небе и вот, провал, а черная тень камнем рушится вниз, желая одним ударом покончить с этим балаганом.

-------Откуда-то
Низко над землей повис раскаленный воздух, дрожащий от зноя. Казалось, горы были необитаемы. Солнце лило вниз водопады горячих лучей. Ничто не нарушало покоя, и, казалось, что эта идиллия будет продолжаться вечно, когда на горизонте образовался темный силуэт. Поначалу он был нечетким и дрожал от колеблющего воздуха, но по мере приближения можно было ясно угадать фигуру лошади, худой, поджарой, крадущейся вперед. Наконец Джек приблизился настолько, что его можно было хорошенько разглядеть и узнать по поджатому брюху, по-волчьи поджатому хвосту и живым изумрудным глазам, которые, по обыкновению, были коварно прищурены. Что он здесь делал? Ой, задайте вопрос полегче. Джек и сам едва ли мог ответить. Подался по воле души, грязной, как легкие от табачного дыма. Впрочем, можно опустить ненужные слова и вернуться к происходящему. Джек нагнулся к земле и втянул воздух. Нет, пусто. Больше недели здесь никто уже не появлялся. Путник поднял шакалью узкую морду и кашлянул от песка, забившего ноздри, сухие и едва ли не трескавшиеся от жары. Нет, никого нет, безмолвие. Он устало переступил с ноги на ногу и опустил голову на уровень плеч, полузакрыв глаза. Неудивительно. Это можно было предугадать. Джек простоял так с пятнадцать минут, теряя ощущение времени и пребывая в некой дреме, когда едва слышный звук заставил его вздрогнуть и подобраться, как собаку на охоте. Острые уши быстро поднялись и направились в сторону шума. Нет, этого не могло показаться. Джек быстро сорвался с места и широким галопом понесся на источник шума. Копыта с глухим стуком ударялись о землю, взметая белесую пыль. Наконец он обогнул крупный осколок скалы и его глазам открылась довольно интересная сцена поединка какого-то прауда с грифонами. Джек остановился с некоторой долей ленивого интереса уставился на сражающихся. Интересно понаблюдать, как кого-нибудь из этих существ, неважно кого, прауда или грифона, и тех и других жеребец ненавидел одинаково, отправят на тот свет. Он вальяжно оперся плечом о выступ скалы, сощурился, губы его тронула усмешка. Вот прауд собирается взмыть навстречу одному из грифонов, серьезно рискуя. Занятно, занятно. Но не более того. Кстати, где-то он уже видел эти пятна. Джек распахнул пасть, зевая, но вдруг дернулся и замер посередине зевка.  Его как подкосило, когда он бросился вперед, в пылу споткнувшись об какой-то камень и распахивая для взлета выцветшие от солнца крылья. Толчок ногами - и вместо Джека на земле осталась постепенно бледнеющая по мере его удаления тень.
Он и сам толком не понимал, как может помочь в данной ситуации, да только ему показалось, что грифон собирается вонзить в пятнистое тело когти, убив тем самым его обладательницу, и это ускорило бония. Последним, что он успел увидеть перед падениям, была прауд, да так близко, что он мог разглядеть каждую шерстинку на ее теле. Затем они столкнулись и оба полетели вниз. Джек, ничего не видящий из-за режущего глаза ветра, попытался расправить крылья, чтобы хоть как-то смягчить падение, и это, надо сказать, ему удалось. К счастью, высота была небольшая, так что через секунду они оба упали на небольшой каменистый склон, кубарем покатившись с него. Джек, будучи бонием, не особенно пострадал от ударов собственного худощавого тела о скалы и при первой же возможности как ни в чем не бывало вскочил на ноги, поспешно оглядываясь в поисках кобылы.
- Адажио! Ада! - хрипло позвал он, вглядываясь зелеными глазами в облако поднявшейся пыли.
И зачем это понадобилось ему преодолевать свою лень ради спасения чьей-то жизни, тем более, что он раньше наоборот только убивал? Да и, впрочем, спасения ли? Возможно, от его вмешательства стало только хуже, а так бы все обошлось и грифон только слегка полоснул бы кобылу?

Отредактировано Джек (Четверг, 25 августа, 2011г. 01:00)

Какую ошибку она совершила, Адажио поняла только тогда, когда правое крыло внезапно перестало ее слушаться. Чуть позже пришла и боль. Раздирающая, она становилась все сильнее по мере того, как когти вонзались все глубже. Следовало перестать отдалятся от грифона, ведь тогда самка могла просто разодрать крыло кобылы, сломав кости. Сближаться, это единственный выход. Попытаться столкнутся с охотницей, что бы от резкого толчка та разжала лапы. Судя по столь быстро развившемуся параличу, повреждения серьезные. Махать крылом она не сможет, но лечь на воздушный поток – вполне. Только вот, если она станет парить, лучшей и более легкой добычи хищникам и пожелать нельзя. Но пока следует освободится, а потом увеличивать дистанцию.
Все это пронеслось в голове у Ады за считанные мгновения. Кобыла даже попыталась развернутся, неуклюже помогая себе здоровым крылом. Но тут что-то изменилось. Тень – и нечто тяжелое врезалось в тело пегой, резко отдаляя ее от грифона. Настолько резко, что кровожадная хищница так и осталась, как Аде показалось тогда, вместе с ее крылом высоко над головой пегаса. Адажио же и сбившая ее туша рухнули вниз.
Боль была такая, что Прауд на мгновение потеряла сознание. Когда она вновь очнулась, земля была уже заметно ближе, готовая принять дочь неба с распростертыми объятьями.  С такой высоты это означало, что Ада вскоре станет перегноем. Перспектива превратится в горную полынь пегую не обрадовала. Тем более, до этого еще придется червей кормить. Левое крыло расправилось, стараясь предотвратить падение. Но его силы было недостаточно, чтобы предотвратить скорую развязку. Да, падение чуть замедлилось, но посадка все равно не выйдет мягкой.
Уже перед самой тропой Адажио поджала ноги, чтобы хоть они остались целы. Так что упала она на бок и покатилась по крутому склону, поднимая облака пыли. Острые камни. Все как один, спешили оказаться на пути ее бренного тела, немилосердно полосуя шкуру. Левое крыло Прауд могла поджать, а вот неподвижное правое волоклось по земле, причиняя пегой жуткие страдания.
Но вот, наконец, ровная площадка и пегая еще раз поцеловав землю, облегченно шмякнулась на плато. Единственное, чего более всего хотелось в этот момент пегасу – подохнуть уже, наконец. Вот так, без всякой романтики закрыть глаза и испустить дух прямо в пыли. Мысль о том, что пару мгновений назад она отчаянно старалась избежать этой самой участи, кобылку не посещала. Отупев от боли, она равнодушно смотрела на свое разодранное кровоточащее крыло. Страха не было, вернее, он еще не пришел, не постучался в запыленный мозг.
- Адажио! Ада! – хриплый, чуть слышным голос прорвался к ней сквозь темно-серую завесу. Сейчас он показался Прауду незнакомым. Но соотнести, что видимо это ему, а вернее, его обладателю, она должна быть благодарна за катание по камням, пегая почитала за лучшее не отзываться.
Но пыль понемногу оседала. И спаситель уже может лицезреть «счастливую» спасенную. Ну и пусть, вот так и буду лежать, пока все кровь не вытечет.

Нет, подумать только! Кто угодно мог, годится на роль спасителя, но только не он. Зеленоглазый. Как всегда, лохматый, пропыленный, как давно не посещаемая пещера. Поцарапанный, но ранки не кровоточат. Ах да, он же теперь боний. Мертвый, бессердечный Дарк. При жизни был редкостным... а теперь, наверняка еще хуже. И на кой ему понадобилось ее сбивать? Решил спасти? Чушь, чушь, чушь. Скорее сам решил отужинать, а грифоны – лишние рты. Да и нет этих пташек теперь, разлетелись. Испугались, курицы глупые. При следующей встрече она им… Только вот этой самой встрече вполне может и не быть.
Идет, даже не хромает, а ведь с такой высоты навернулись. Все- таки быть мертвым не так уж и плохо. Наверное. Во всяком случае, боли нет. И есть не надо. Глупые мысли лезли в голову в неимоверном количестве. Неладное с ней творится, ох неладное.
Жеребец тем временем подошел совсем близко и зачем-то наклонился к распростертому по земле крылу. Адажио сначала не поняла, что он задумал и удивленно уставилась на Зеленоглазого. Дарк, впрочем, не стал мучить ее неопределенностью. Когда он лизнул кровоточащую рану, по телу пегой пробежала невольная дрожь. Довольная морда, прищуренные глаза. Аду аж перекосило от отвращения. Слегка шевельнувшись, она смогла перекатиться на бок, оттащив тем самым раненное крыло подальше от Зеленоглазого. Глупо, конечно, ничего ему не стоит сделать еще один шаг, но перебороть желание отодвинуться подальше от Джека Прауд  не смогла.
- Поиграем в игру. Если ты сейчас в течение минуты не подашь признаков жизни, то я с чистой совестью вспорю тебе брюхо, - судя по его тону, очередная игра. В детстве, что ли не наигрался, все его тянет позабавится. Не учила тебя мама, что с едой не разговаривают.
Но все же она пока жива, а не валяется с растерзанной шеей. Что ему на этот раз понадобилось?
- То есть наш совместный «полет» не был попыткой ускорить мой переход в «Зеленые луга»? – удивление даже не было наигранным. Зачем, ну зачем он ее сбил? Сожрать? Так чего разговоры заводит. Вкус и запах крови должен опьянять Дарков, лишать рассудка. Во всяком случае. Именно так ей казалось.
И вообще, хватит разлеживаться. Подтянув под себя ноги, Адажио попыталась подняться. Мышцы противно ныли, побитое тело, словно хрустело. Морщась от всей этой замечательной гаммы ощущений, пегая все -таки смогла встать. Она стояла, как новорожденный жеребенок, расставив ноги и пьяно покачиваясь. Взгляд ее снова стал бессмысленным и отупелым.

Тошнота, возникшая после того, как Ада поднялась на ноги, перестала мучить кобылу. Как только ей полегчало, пегая перестала бессмысленно таращится в землю и перевела взгляд на бония. На какой-то миг Прауду показалось, что ее вопрос привел жеребца в замешательство. Но на морде Дарка так быстро появилось знакомое нагловатое выражение, что пегас подумала – померещилось. Ну, в самом деле, не может же этот самовлюбленный лохматый наглец быть неуверенным в чем-то. Никак не вязалось подобное состояние с его пропыленной натурой.
- Детка моя, разве я не говорил тебе, что являюсь самим непостоянством? Меня невозможно предсказать, сейчас я думаю так, а через минуту – иначе, - ну вот тому подтверждение. Точно, показалось.
-Не так уж и непредсказуем, - еле слышно буркнула Ада, глядя на бония из - под упавшей на морду гривы. Перевалилась через уши, надо бы вернуть на законное место, но головой трясти не хочется. Если пару раз стукнулся черепом о камень – тут есть о чем задуматься. – Ты всегда появляешься в  наиболее запоминающиеся моменты моей жизни.
И делаешь их еще более запоминающимися. Была бы более нервной, снился бы в кошмарах. Каждый день. Собственно, Зеленоглазый ей действительно снился, хоть и нечасто. Это злило, будто бы и так мало он ей нервов потрепал, что нагло вторгается  в ее сознание даже во время отдыха!
Слушая его разглагольствования о грифонах и благородных Дарках, Адажио все более утверждалась во мнении, что лохматому жеребцу что-то от нее понадобилось. Когда же он заговорил, что она теперь должна его поблагодарить, кобылица задохнулась от возмущения.
-Речь идет о смерти и о более мучительной кончине. В данном случае, я предпочитаю грифонов. Даже эти кровожадные твари более милосердны, чем некий боний, утверждающий, что он меня спас. Но хочешь благодарности  - лови. Спасибо тебе огромное за переломы ребер, сотрясение мозга и разорванное крыло! – прошипела она, дернул правым крылом, словно предъявляя его, как вещественное доказательство. Крыло слушаться не пожелало и лишь слабо шевельнулось. Это был добрый знак, подтверждающий, что нервы все же не повреждены, но возмущенная пегая даже не обратила на это внимания.
От следующих слов Джека Прауд рассвирепела еще больше. Да как он может, такого нахальства…Очень хотелось двинуть копытом в эту самодовольную морду, да только физическое состояние не позволяло. А ведь надо немного уменьшить пыл, сейчас она просто не сможет поспорить с Дарком не в умении вести бой, ни в скорости бега. Но уж слишком оскорбительны были его слова для дочери прозванных Гордыми.
-Вознаграждение? О, какая жалость, что я сейчас не в форме, как ты правильно заметил. Достаточно царапин? – она проводила бония взглядом. – А то мне не везде видно, увы. Но думаю, стоит мне лишь немного поправить свое здоровье, и ты получил бы все, чего заслуживаешь!
Последние слова она почти выкрикнула. Ярость придала сил, но ненадолго. Кобылу качнула, и она с трудом удержала равновесие. Разоралась, тоже мне. Удивительно, если после этих слов твоя запаздывающая смерть, наконец, прибудет к месту действия.

На детские подначки она так и не среагировала. Ада была взвинчена до предела и просто пропустила слова Джека мимо ушей. Задыхаясь от подступающей истерики, она раздувала ноздри и сверлила жеребца гневным взглядом. Такое состояние было ей непривычно, обычно она вела себя тише, намного тише и спокойнее. Но этот Дарк заставлял инстинкты, унаследованные кобылой от отца, проявляется во всей красе. Будь у кобылы клыки – набросилась бы первой.
- С таким настроем ты быстро поправишься. Поправишься и отомстишь мне. Хоть это и маловероятно, что у тебя что-либо получится, - Зеленоглазый явно думал о другом. Взгляд его нет- нет, а возвращался к кровоточащей ране на крыле. Солоноватый запах явно беспокоил бония.
И тут он бросился вперед. Даже обладая неплохой реакцией, Адажио не смогла уловить его перемещение. Вот он еще стоял неподалеку, а теперь впивается в крыло, раздирая рану еще сильнее. Боль, уже успевшая превратиться в противно-ноющую взорвалась с новой силой. Пегая взвизгнула, приседая на задние ноги  и порываясь встать на дыбы. Паника охватила ее, заставляя совершать безумные поступки, вести себя, как обезумевшая жертва.
Но и теперь она смогла совладать с собой, пусть и не сразу. Шансов выбраться из этой переделки у нее было еще меньше, чем при встрече с грифонами. Там она была хоть цела и более-менее здорова. Пусть стресс придаст ей силы, они растворятся так же быстро, как капля крови в море. Но не попытаться спастись было выше ее сил. Умирать – ладно, но только не от зубов этой твари.
Он был близко. Не слишком высокий, худощавый, казавшийся болезненной пародией на настоящего Дарка. Обнять его шею своей шеей. Неплохо было бы еще закинуть ногу на его спину – но тут ничего не поделаешь. Ногу заменим здоровым крылом. Прижавшись к жеребцу, она стала заваливаться набок, увлекая за собой и бония. Весит она достаточно, чтобы этот прием сработал. Одновременно она резко придвинула бок к морде Джека. Ее раненое крыло вдвинулось глубже в клыкастую пасть, стараясь выбить зубы и заткнуть дыхательное горло. Последнее было бессмысленно, ведь мертвому не обязательно дышать. Но грех было не попробовать, а вдруг сработает?

Сначала ей показалось, что выбить зубы Зеленоглазому она все-таки сможет. Жеребец слегка разжал клыки, но тут же вновь вцепился еще сильнее. Присосался, словно комар. Только вот эту кровопийцу не сгонишь простым ударом хвоста, не размажешь по земле. Джек был так увлечен, что, похоже, даже не заметил, что они упали. Кобылица в который раз больно ударилась о почву. В глазах на минуту потемнело, но пегас быстро пришла в себя. И даже попыталась пнуть упавшего рядом бония копытом.
Удар заставил жеребца прийти в себя. Он распахнул глаза и непонимающим взглядом уставился на крыло у себя во рту. Похоже, пегая все-таки была права, Дарки теряют рассудок при виде крови, а уж попробовав на вкус и вовсе превращаются в безумцев. Джек пробормотал что-то невнятное и недовольно уставился на Аду.
-А я-то тут причем? – фыркнула пегая.- Можно подумать, сама тебе крыло в пасть клала.
Зеленоглазый крови нахлебался достаточно. Адажио чувствовала слабость в конечностях, мир утратил яркость, скрывшись за сероватой пленкой. Кобылица осоловело качнула головой. Да, это намного хуже, чем перегреется на солнце.
- Ты, кажется, забыла у меня что-то свое, - крыло оказалось на свободе. Измочаленная, обескровленная тряпка. Но кости все еще каким-то чудом целы, что давало надежду на полет в далеком будущем.
- Что, было так невкусно? – сумела съязвить Адажио. Как бы абсурдно это не звучало, было обидно. И Прауды не слишком ценят, но и Дарки жрать отказываются. Никакого толку от нее в жизни.
- Так о чем бишь я? О твоей благодарности? – жеребец уже был на ногах. Откуда только силы…Ах да, он мертвый, все время она забывает.
-Чего ты хочешь? – с мрачной обреченностью буркнула пегая. – Скажи прямо, хоть раз не юли и не увертывайся. Как видишь, я сейчас не в состоянии разгадывать твои намеки. Да и не желаю.

- Нет, очень вкусно, честно, я бы еще попробовал, если бы это... кхм... не причиняло вред твоему здоровью, - кажется, он говорит правду. Ада еле смогла удержаться, чтобы так же не округлить глаза. Сказать, что Зеленоглазый просто ее удивил – ничего не сказать. Ну не мог же он, в самом деле, пожалеть Прауда? Боний, бесчувственный, мертвый?
- Я устал, - Адажио подумала, что этим коротким ответом жеребец и ограничатся. Но после короткой паузы он продолжил.- Думаешь, легко быть мертвым? Легко мне быть тем, кем я сейчас стал? Нет, хоть и трудно, я справляюсь, но иногда, знаешь ли... -Иногда я чувствую, что больше не вынесу вечно сносить все тяготы, боли и никогда не жаловаться, - голос жеребца дрогнул, - НЕ вынесу, понимаешь?! – От такого потока откровений запросто могло снести крышу. Морда жеребца, ранее выражавшая лишь нагловатую надменность, сейчас смогла передать целый каскад чувств. Когда он закончил, пегая все еще ошарашено смотрела на него и молчала. А что тут сказать? Не каждый день камень начинает жаловаться, что тоже нечто ощущает. Да и могла ли она понять его, прошедшего смерть и вернувшегося? Что заставило его отречься от смирения и покоя посмертия? Какие еще сюрпризы преподнесет этот пропыленный мешок с костями?
- Все. Шабаш. Буду лежать здесь и не шевельнусь, пока не сгнию, - жеребец опять оказался на земле. Так на него смотреть было гораздо удобнее, не нужно задирать голову. - Пожалуй, никто не пожалеет, если я наконец-то покину этот мир. Правда, наверное, недоброжелатели огорчаться, если я это сделаю без их помощи. Так им всем и надо, ублюдкам, - жеребец громко заржал. Эх, не одну Адажио сегодня сильно штормило, - А все остальные жутко обрадуются. И ты тоже. А ну-ка, покажи, как ты обрадуешься? Давай-давай, показывай!
Спорить с существом, явно находившемся на душевном подъеме, себе дороже. Может, подыграть ему? Нет, если два столь непохожих существа тут завоют друг дружке в гривы – грифону могут вернуться. В поисках падали. Ну, одного они точно найдут.
-Чего ты от меня хочешь? – упрямо протянула кобыла, вытягивая морду на земле. – Ты наговорил сейчас многое, и, скрывать не буду, не каждый Прауд готов услышать такое от Дарка. Тем более, от бония. Но все же? Я тебе живой нужны была, чтобы ты мог выкричатся? Возможно, не все легенды, что ходят среди нашего клана о бониях правдивы, но все же… Ты ведь сам это выбрал, так? Сам решил вернутся, зная, что жалкое подобие жизни – это вовсе не жизнь. Что многое, для живых естественное, теперь будет для тебя недостижимо. Вероятно, это и причиняет тебе муки. Но от простого лежания тут ты прахом не рассыпаешься. Да и не выдержишь. Вероятно, тебе прекрасно известен способ навсегда покинуть этот мир. Но опять же, ты к нему не прибегаешь. Может, из-за трусости, может от того, что слишком сильно ты вцепился в живое тепло и не смыслишь существования без него. И если раньше я могла сделать определенные выводы, то сейчас сильно запуталась.
Кобылица замолчала и отвернулась. Ей было тяжеловато вот та разглагольствовать. Тело стонало, требовало немедленной перемены места нахождения. Хорошо бы на мягких лопухах или еще чего… Кровь из крыла уже не сочилась, но опасность теперь заключалась не в этом. Сколько пыли попало в рану? Хорошо, если просто загноится. Но все может обернуться еще хуже. В общем, не до жеребца ей было, с его страданиями. Самой тяжко.
-И чего мне радоваться твоей смерти? – сказала Адажио, не поворачивая головы. – Ты еще не худший вариант ублюдка, с которым, тем более, может поболтать Прауд. И беседа иногда оказывается весьма занимательной. – она старалась, чтобы голос ее звучал как можно более равнодушно.